русская фамилия ◆ Бумаги из всех ведомств писались точно как бы государь был здесь, на его имя, и доставлялись обыкновенным порядком, запечатанные, в I отделение Собственной канцелярии, откуда статс-секретарь Танеев, не вскрывая конвертов, но соединяя их все в один, отсылал, вместо государя, под адресом комиссии, к Бахтину. М. А. Корф, «Записки», 1838–1852 гг.[НКРЯ]◆ Ещё замечательно, что у ней в пансионе каким-то чудом воспитан был нынешний действительный тайный советник Александр Сергеевич Танеев. Н. И. Греч, «Записки о моей жизни», 1849–1856 гг.[НКРЯ]◆ Я поручил Юргенсону заказать четырёхручное переложение симфонии или Клиндворту или Танееву, хотя я больше желал, чтоб принял на себя этот труд именно Танеев, потому что 1) он превосходный музыкант, очень мне сочувственный, 2) в качестве моего бывшего ученика он охотно подчинится всем моим требованиям. П. И. Чайковский, «Переписка с Н. Ф. фон-Мекк», 1878 г.[НКРЯ]◆ Она была застенчива и выражалась с трудом, хотя всегда весьма определённо и решительно, несмотря на то что докладчиком и руководителем в заседаниях был лукавый царедворец Танеев, старавшийся держать её в бюрократическом застенке, сводя некоторые вопросы к личной чиновничьей конкуренции с честным, но недалёким секретарём императрицы графом Ламздорфом. А. Ф. Кони, «Николай II (Статьи о государственных деятелях)», 1917 г.[НКРЯ]◆ Достаточно сказать, что моими тогдашними сотоварищами по дирекции были композитор Пётр Ильич Чайковский, пианист и композитор Сергей Иванович Танеев, затем один из создателей галереи Третьяковых, Сергей Михайлович Третьяков, и весь состав профессоров, в том числе Василий Ильич Сафонов. К. С. Станиславский, «Моя жизнь в искусстве», 1925–1928 гг.[НКРЯ]◆ Другой критик быта и нравов, живущий средь нас и являющийся заклеймить нас, ― Владимир Иванович Танеев, талантливый адвокат и личность весьма замечательная в своём времени; он двояко противопоставлялся: как сумасброд, полусумасшедший позёр; и как умница, смельчак и представитель недосягаемой левизны в нашем круге; поклонник Фурье, прекрасно начитанный в социологической литературе, знаток Сен-Симона и Луи Блана, лично переписывавшийся с Карлом Марксом, он для профессорской Москвы восьмидесятых годов опасен во всех отношениях; за общение и за опасные фразы Танеева могло влететь не Танееву, а, например, любому профессору, с ним тесно общающемуся ― тем более, что этот не боявшийся слов человек организовал ежемесячные обеды в Эрмитаже и много лет рассылал приглашения сливкам нашего круга; и там, за обедом, высказывал сногсшибательные сентенции о том, что надо не оставить камня на камне на нашем строе. Андрей Белый, «На рубеже двух столетий», 1929 г.[НКРЯ]